Зимняя луна [= Ад в наследство ] - Дин Кунц

От просчитывания многочисленных вариантов кружилась голова, но он больше не чувствовал себя идиотом, когда размышлял о них. Также прекратил смущаться, когда брал фантастику в библиотеке, - хотя обложка часто бывала дрянной, даже когда художник сильно старался, и его аппетит в этой области стал ненасытным.

К тому же он обнаружил, что у него больше не хватает терпения читать реалистов, которые были его кумирами всю жизнь. Их произведения просто не казались ему такими, как раньше. Черт возьми, они теперь вовсе не были для него реалистическими! Стоило прочесть только несколько страниц книги или один рассказ, как Эдуардо явственно ощущал, что их точка зрения охватывает чрезвычайно маленький сектор реальности, как будто они глядят на мир через щель в маске сварщика. Они, конечно, писали хорошо, но писали только о крошечной лучинке человеческого знания в большом мире и бесконечной вселенной.

Теперь Эдуардо предпочитал писателей, которые могли заглянуть за горизонт и знали, что человечество однажды подойдет к концу своего детского возраста. Их верящий разум смог одержать триумф над предрассудками, невежеством и осмеливался мечтать. Ему захотелось снова купить второй дискмен и дать "Вормхарту" еще один шанс.

Эдуардо подумал, что хорошо бы поверить в то, что существо, которое прошло через двери, было именно человеком из далекого будущего, или, по крайней мере, добронравным существом. Но оно ушло в бега вот уже больше чем пять недель назад, а такая секретность явно не указывала на его благие намерения. Он пытался не быть ксенофобом. Но инстинкт подсказывал, что его задело не просто нечто, отличное от человеческого, но также искони враждебное ему.

Хотя его внимание было сосредоточено чаще на нижнем восточном лесе, на той его части, где открылась дверь, Эдуардо не чувствовал себя уютно, прогуливаясь и по северному или западному лесу, из-за того, что вечнозеленая ширь смыкались со всех сторон вокруг ранчо с единственным разрывом - полями на юге. Что бы ни вошло в нижний бор, оно легко может проникнуть под покров деревьев в любом крыле этой зеленой подковы.

Он полагал возможным, что путешественник еще окончательно не выбрал себе укрытия в окрестностях, а кружит среди сосен на западных холмах и по горам. Может быть, он уже давно отступил в какое-нибудь защищенное высотой, отрезанное от мира ущелье или пещеру в отдаленном уголке Скалистых Гор, за много миль от ранчо Квотермесса.

Но Эдуардо не верил, что это так.

Иногда, прогуливаясь вблизи леса, изучая тени под деревьями, ожидая чего-нибудь необычного, он чувствовал... некое присутствие. Так просто, необъяснимо. Присутствие! В эти моменты, хотя и не видя и не слыша ничего необычного, он ощущал, что больше не один.

Так и ждал.

Рано или поздно что-то случится снова!

В эти дни, пока росло нетерпение, он напоминал себе две вещи. Во-первых, он уже привык ждать; с тех пор, как умерла три года назад Маргарита, он больше ничего и не делал, только ждал, когда придет ему время присоединиться к ней. Во-вторых, когда, наконец, что-то произойдет и путешественник выберет время, чтобы явить себя в том или ином виде, то скорее всего ему, Эдуардо, сильно захочется, чтобы все так и оставалось, секретным и непроявленным.

Теперь он поднял пустую пивную бутылку, встал с качалки, намереваясь сварить кофе, - и увидел енота. Тот стоял во дворе, в восьми - десяти футах от порога, и глядел на мужчину. Раньше он его не заметил, потому что был поглощен наблюдениями за дальними деревьями - когда-то светившимися - у подножия луга.

Лес и поля были густо населены всяким зверьем. Частые встречи с белками, кроликами, лисами, опоссумами, оленями, большерогими козами и другими, помельче, было одной из самых привлекательных сторон такой отшельнической жизни вне города.

Еноты, может быть, самые предприимчивые и деятельные из всех созданий по соседству, были весьма разумны и изощрены в утолении собственного любопытства. Однако агрессивность в деле розыска пропитания делала их почти невыносимыми, а все забавные выходки быстро надоедали, тем более что проворство почти человечьих лап всегда помогало им легко избежать возмездия. В те дни, когда в стойлах держали лошадей, до смерти Стенли Квотермесса, еноты - хотя и бывшие по своей природе мелкими хищниками - проявляли бесконечную изобретательность во время набегов, целью которых было слопать яблоки или другие лошадиные подкормки. Они и теперь, невзирая на то, что мусорные баки оборудовали антиенотными крышками, время от времени брали контейнеры приступом, нахально, будто находились не на чужом ранчо, а в своем собственном логове; иногда, озадаченные, пропадали, обдумывали ситуацию несколько недель, в конце концов изобретали новые пути к овладению мусором, и рано или поздно все свои замыслы осуществляли.

Особь на дворе была взрослым зверьком, гладким и толстым, с блестящей шкуркой, мех которой был чуть менее пушистым, чем зимой. Он сидел на задних лапах, передние поджав к грудке, подняв высоко морду и глядя на Эдуардо. Хотя еноты не склонны к одиночеству и обычно бродят по двое или стайками, других не было видно ни на переднем дворе, ни на краю луга.

Они также ночные животные. Очень редко их можно видеть на открытом месте среди бела дня.

Уже давно, с тех пор как в стойлах не осталось лошадей, а мусорные баки стали надежно закрываться, Эдуардо прекратил отгонять енотов - до того доходило, что забирались по ночам на крышу. Занимаясь на верху дома своими хриплыми играми или охотой на мышей, они порой мешали спать.

Старик перешел к началу ступенек крыльца, пользуясь преимуществом нечастой возможности понаблюдать одного из "бандитов" на свету в такой близости.

Енот завертел головой, следя за ним.

Природа прокляла этих плутов и наградила прекрасным мехом, оказав тем самым трагическую услугу, ибо сделала их ценными для человеческого рода, который неустанно занимался нарциссическими поисками материалов для собственного украшения. У этого был особенно пушистый хвост, с черным кольцом, восхитительно-глянцевый.

- Что же тебя выгнало наружу в солнечное утро? - спросил Эдуардо.

Антрацитово-черные глазки животного смотрели на него с почти явным любопытством.

- Должно быть, кризис идентификации, воображаешь, что ты белка или кто-нибудь в этом роде.

Примерно полминуты енот суматошными движениями лапок деловито причесывал мех на мордочке, затем снова застыл и посмотрел пристально на Эдуардо.

Дикие звери - даже агрессивные еноты - редко входят в такой прямой контакт глазами, как этот плут. Обычно они следят за людьми воровато, искоса или кидая быстрые осторожные взгляды. Некоторые утверждают, будто неохотно встречаются с прямым взглядом больше чем на несколько секунд, из-за понимания превосходства человека. Якобы, это животный способ выразить смирение простолюдина в присутствии короля; другие говорят, что это доказывает, будто животные - невинные создания Господа - видят в глазах человека пятно греха и стыдятся за людской род. У Эдуардо была собственная теория: животные осознают, что люди - это самые злые и жестокие твари, яростные и непредсказуемые, и избегают прямого столкновения из страха и осторожности.